Склероз - прекрасная болезнь! Ничего не болит и каждый день - новости.(c)
Собираем исполнения с фестов.
Рин|Мефисто|Амаймон. Кто как ухаживает за своим хвостом.Хвост, это зеркало души демона. Так считают те, кто еще верит, что у демонов может быть душа. Но, суть они уловили верно, хвост, это отражение мыслей демона. Их глаза, их уста, их жесты, могут врать и бесстыдно вводить вас в заблуждения, а вот он, никогда. Хвост, самое уязвимое место демона, потому они так щепетильно относятся к нему.
У Рина хвост такой же бестолковый, как хозяин. Он любопытный и неуловимый, этого чертенка, так просто не словить. Он прямолинейно выражает все чувства хозяина, нагло выдавая их окружающим, и совершенно этого не стеснять. Поймать хвост тяжело, даже его хозяину, потому обычно, в бою Рин-Хвост победителем выходит именно последний, так и оставаясь не причесанным или не вымытым, как следует. На его кисточки, всегда куча вихров, торчащих в разные стороны, что несомненно, по мнении хвоста, придает ему крутости. Как и Рину.
У Амаймона игривый хвост. По-другому, его , ведь и назвать то нельзя. Всегда куда-то пытается залезть, то в пасть к низшиму демону, то под клинок рыцаря. Если бы не его хозяин, который прекрасно знает, что за хвостом нужно следить, то подавно бы откусили. Хвост всегда выдает игривую и стремительную натуру Амаймона, даже когда он пытается изобразить послушного брата, дабы выпросить у Мефисто час игры в его любимом городе, хвост летает из стороны в сторону, выдавая все тайные замыслы Короля земли. И Мефисто ему отказывает. Амаймон почти не следит за своим хвостом, у них принята общая демократия. Ты не лезешь, я тебя не трогаю. Разве, что, когда брат, совсем уж разругается, о том что ”Приличным демонам не пристало ходить с такими страшными хвостами”, младший возьмет таки щетку и начнет его вычищать. Тщательно, вдумчиво, и стараясь не замечать, тонну сладостей, которые так же приходится вычищать из шерсти на кончике.
У Мефисто хвост легенда. О нем все знают, но видел его, наверное только сам Фель. Кто-то поговаривает, что он прячет свой хвост в широких штанах, кто-то, что его и вовсе не существует. Впрочем, сам Мефисто в существование своего хвоста искренне верил, потому как он ему приносил уж очень много проблем. Первая проблема, щетка, которой он каждое утро расчесывает Хвост, пока он не становился максимально мягким. Вторая проблема, ампуни, которые выливаются на шерсть, и конечно же кондиционеры. Ну а третьей, это сделать так, чтобы все поверили в миф, о Хвосте Ректора. Потому как Хвост, обязан был поддерживать идеально-неуловимую репутацию Мефисто. Такую же, как и он сам.
Джизоу/Мамуши( Ao no Exorcist) на тему огоньЭтот огонь, не опаляет волосы, от него не исходит тепло или жар. Он синий, и, как и положено синему пламени, холодный, но опасный. Этот огонь кажется не страшным, если не смотреть на искалеченные тела священников, и не слышать их истошные крики и мольбы о помощи. Мамуши не знает, что ей делать, она сидит, забившись под скамью, и до боли зажимает руками уши, только чтобы не слышать. Кажется еще немного, и молитвы раскаленным железом вопьются в её сознания, оставляя за собой неизгладимые начертания. Она видит, как замертво падает старший сын семьи Шима, как мучительно умирает глава семейства Миву, видит, и не может закрыть глаза. Еще немного, и наступит тот момент, когда сознание само прекратит свою существование, самоистребиться, дабы не мучить себя этими картинами.
В какой-то момент, на глаза ложится что-то теплое, и картины исчезают.
“Не больно даже. А они кричат,”- почему-то, кажется, что это именно смерть, и именно такой она должна быть. Ласковой, неожиданной, и главное, совсем-совсем безболезненной.
“Как сон,”- думает девочка, уже готовая и правда провалится в Морфея, пусть он и языческое божество. Во сне ведь нет этого пламени, нет огня.
- Гадюка, ты помирать здесь что ли, собралась?! Вылазь давай.
Смерть, почему-то, говорит знакомым обезьяним голосом, громким и наглым. Смерть тянет её куда-то, наверное в пустоту, не открывая глаз. От неожиданности Мамуши наступает на собственные волосы, и чувствует боль. Это не правильно, она же умерла, а там боли не должно быть. Какая неправильная смерть.
Но в пустоте есть не только боль, туда приходят и крики, и грохот, и что самое странное, прохладный ветер. Смерть открывает глаза, и Мамуши видит привычный двор, и храм. Только вот огонь здесь не такой как раньше, он синий. Синий и злой.
- Бежим, эй, не тормози!- девочку трясут за плечо, и вновь тянут. Она оборачивается, и вместо смерти, видит семейство обезьянок. Точнее это совсем не обезьяны, это перепуганный до смерти маленький Кинзоу, и взлохмаченный, скорее как воробей после отлично драки, Джизоу. Он мертвой хваткой вцепился в её плечо, а второй рукой держит младшего брата. Мамушки никогда не видела его таким, даже когда они дрались, даже когда чужие мальчишки начинали кидаться камнями в храм, глупые дети. У Дзюро серьезный взгляд, такой бывает у взрослых, когда они, чем то опечалены но не могут показать это. В темных глазах отражается пламя, синее и красное, и Мамуши, вообще-то, понимает его. Там, в храме, он наверняка видел смерть брата, наверняка боялся, наверняка… Но все равно забрал её, от смерти.
Девочка кивает, и послушно шагает за ним, не пререкаясь и не обзывая. Мамуши доверчиво сжимает ладонь, и думает, как глупо считать его смертью. Смерть она ведь страшная. А ей, рядом с ним, совсем не страшно.
***
- Гадюка, ты помирать здесь что ли, собралась?!- Мамуши улыбается сквозь слезы и кашель, и сильнее хватаясь за Обезьянку. Синее пламя, беснуется уже не вокруг, а под стать в её сознании, но сейчас оно совершенно не опасно.
- Как тут помрешь, если ты постоянно отбираешь меня, у неё из под носа.
Deadman Wonderland. Таками Минатсуки. Увидеть сон про маму. Истерика и растоптаные цветы в комнате. "Не хочу вспоминать эту гнилую шлюху!!! Как ты смеешь мне сниться тварь! Я тебя ненавижу!"
Deadman Wonderland. Таками Минатсуки. Увидеть сон про маму. Истерика и растоптаные цветы в комнате. "Не хочу вспоминать эту гнилую шлюху!!! Как ты смеешь мне сниться тварь! Я тебя ненавижу!
Каждому в этом месте снятся кошмары, это как неотъемлемый атрибут жителя Страны Чудес, личный ночной кошмар, единственный, кто не бросит и не уйдет.
Она не знает, какие кошмары видят другие, и не задумывается, почему порой просыпается от криков, раздающихся из той, или иной камеры. Ей плевать на остальных, пусть хоть сдохнут от страха, ей так даже будет лучше. Она не признается никому, ни брату, ни себе, что чаще всего, крик который будит по ночам, принадлежит именно ей. Она даже не хочет вспоминать , от чего так бешено бьется сердце, от чего по щекам бегут горячие слезы, и хочется кричать и выть навзрыд.
Она закрывает лицо руками и бьется в агонии, повторяя одно и тоже.
“уйди, уйди, уйди. Когда же ты наконец сдохнешь!”
В её кошмарах нет смерти, нет крови, нет ужасных монстров. В её сне, мать ласково причесывает её волосы, вплетая в них полевые цветы. В её снах, мама, ласково целует перед сном, и называет её самой красивой, доброй и счастливой. В её сне, мама не отворачивается и не убегает, она крепко держит за руку, и счастливо улыбается.
“Не хочу вспоминать эту гнилую шлюху!!!”
Она её любит.
“ Как ты смеешь мне сниться тварь! “
Крепко обнимает за плечи, и клянется защищать вечно.
“Я тебя ненавижу!”
Слезы сами текут по щекам, какая глупа жидкость, ведь ей совсем, совсем не больно!
“Пожалуйста.”
Она сильная, она не такой нытик как глупый Дятел.
“Ну сколько можно.”
Ведь это пора давно забыть.
“Перестань мне улыбаться, я не твоя дочь. Она умерла, под обломками, убитая своей матерью.”
Улыбайся ей.
II-17. Молодые Джои. Знакомство Гинтоки, Кацуры и Такасуги с Сакамото, решение воевать дальше вместе.
Молодые Джои. Знакомство Гинтоки, Кацуры и Такасуги с Сакамото, решение воевать дальше вместе.
Они находят его случайно, всего в крови и синяках, за живого, его принимают не сразу. Он чуть живой, и, кажется, с трудом дышит, но те звуки, которые он издаёт, определенно напоминают смех. И до сих пор, его рука железной хваткой сжимают поломанный меч.
Самураи не бросают своих на войне, а этот, явно похож на самурая. Ну, в крайнем случае на человека, а здесь, и это не мало важный фактор. Поэтому Гинтоки хотя и ворчит, но тащит раненного в лагерь, а Кацура, вопреки всему после забинтовывает его. Такасуги смотрит на это все со стороны, не вмешиваясь, но чувствует, что этот человек появился здесь неспроста. На самом деле у Шинске самая чуткая интуиция.
Когда спасенный приходит в себя, первое, что он говорит… он ничего не говорит, а смеется, но как-то благодарно, и смотрит на своих спасителей.
“Сильно пришибло,”- думает Саката, покачивая головой.
“Смех, защитная реакция,”- серьезно размышляет Кацура.
“Еще один идиот,”- заключает Шинске, мысленно жалея себя, что ему везет на таковых.
- А меня Сакамото зовут,- наконец отсмеявшись, произносит парень, с улыбкой глядя на троицу,- а вы меня значит спасли? А-ха-ха, говорил же, что меня так просто не убить,- и он вновь смеется.
- Ты из какого отряда?- перебивает этот поток Шинске, спрашивает даже не глядя на собеседника. Вдруг идиотизм передается по воздушно-зрительному пути.
- Отряда? Да я сам по себе, нарвался вон на этих аманто, забавно то как вышло, думал их трое, а их все тринадцать. Ох, как неудобно-то вышло, а-ха-ха,- парень видно по привычке пытается взъерошить кучерявые волосы, но шикает, от боли в затылке.
- Осторожно,- Кацура холодно смотрит на раненного, и тянется к его бинтам, чтобы сменить. Старые, как раз уже пропитались кровью,- значит ты один?
Темные глаза удивленно взирают на самурая. Сакамото даже не смеется, так что в комнате впервые за последние пять минут воцаряется тишина.
- Я не один,- он пожимает плечами,- я с вами, а-ха-ха.
Такасуги раздраженно фыркает и молча уходит на улицу, Кацура пожимает плечами, и продолжает перебинтовывать его, а молчавший до этого Гинтоки, усмехается и протягивает ему рукую
- Добро пожаловать в Джои, я Саката Гинтоки.
- Кинтоки, а-ха-ха, забавно!
-Гинтоки, Гин-то-ки!
- Да ладно, Кинтоки, тебе и так идет.
-Заткнись Зура.
- Я не Зура, я Кацура!
-А-ха-ха.
Стоящий за седзе Шинске, слушает перебранку с невозмутимым лицом, и раскуривает сигарету. Он был прав, с сегодняшнего дня, на одного идиота, у него на попечении становится больше.
Гинтоки и компания, кавайное детство
Гинтоки и компания, кавайное детство
Осень всегда приходит тихо, словно рыжий кот, мягкой поступью идет по городу, подметая пушистым хвостом улицы, стряхивая с деревьев пожелтевшие листья. Она мурлычет звуком листопада, и одаривает жителей промозглым ветром, вперемешку с теплым прощающимся солнцем.
Город затихает осенью, все словно подхватывают атмосферу, которую распространяет этот рыжий гость. Детвора уже не так активна, как в летний период, взрослые все заняты на полевых работах, а старики просто сидят и радуются последним лучикам солнца.
- Эй, Зура не отставай,- сегодня возможно последний теплый денек, дни становятся все короче, а ветер тревожнее. Возможно, за этот год больше не будет такого удачного момента, чтобы выбраться на прогулку. Гинтоки бежит впереди всех, порой останавливаясь и раздраженно подгоняя Кацуру, пыхтящего под тяжестью корзины. Замыкает процессию Шинске, с привычным выражением лица, по которому читается “я вас не знаю, я здесь случайно”.
- Меня зовут…
-Кацура, знаем-знаем,- ехидно вставляет Шинске, насмешливо обгоняя пыхтящего друга. Тот в ответ хмуро сдвигает брови и пытается возразить, но не дождавшийся Гинтоки, которому не терпится попасть на место, хватает мальчика за рукав и тянет вперед.
Спелый апельсин, словно послание осени. Он такой же оранжевый и так же пахнет солнцем. Это последние апельсины в этом году, и нужно успеть их собрать, пока они не попадали сами, и не потеряли своего вкуса.
- Так, Зура, вставай тут, а я залезу на тебя!- командует светловолосый мальчик.
- Почему это ты на меня?- второй не сдается, покрепче сжимая корзинку, и с вызовом смотрит на друга.
- Ну, ты же сильнее чем я, а, Зура?- Гинтоки щурится и хитро улыбается. Кацура вздыхает и сдается, помогая ему залезть себе на плечи. Ну, раз он сильнее, то обязан помочь другу…
Шинске продолжает игнорировать друзей, он твердо решил, что для Шоэ-сенсея наберет апельсины сам. И самые лучшие, не то, что эти двое. Поэтому он, как самый умный и сообразительный, а так же внимательный, что тоже не менее важно, попросту забирается на близстоящий забор с которого собирать плоды намного удобнее. Но только он протягивает руку, чтобы сорвать понравившийся ему плод, как тот оказывается метко сбит Сакатой. Кучерявый, ловко орудуя мечом, сбивает понравившиеся ему плоды, или срывает руками те, до которых сам может дотянутся.
- Это был мой,- кричит Шинске, с трудом удерживаясь на покатой крыше забора. Гинтоки победно показывает тому язык, метко сбивая еще один апельсин. Лицо у него сосредоточенное, как в те моменты, когда он на уроках пытается делать вид, что он совсем-совсем не спит.
- Кто успел тот и съел!
- Гинтоки, тише,- тяжело произносит Кацура. Его шею совершенно не радует радостно подпрыгивающий Саката, а как это не радует его спину.. Но он продолжает читать как мантру “я сильнее, я сильнее” и крепче держит Гинтоки за худые щиколотки, чтобы тот не навернулся. А чтобы другие не заподозрили, даже мысли у них не мелькнуло, что Кацуре тяжело, он пытается улыбаться, любуясь, как переливаются на солнце еще не сбитые апельсины…
- Гинтоооки,- рычит Такасуги, он зол и метится в светловолосого апельсином, большим таким, самым спелым, чтобы он еще и лопнул когда попадет, но рука замирает, когда мальчик слышит скрип открывающегося седзе.
- Опять воришки!- из дома выбегает слишком уж бодрый, для человека прошлого века изготовления, мужичок, яростно махающий деревянной палкой, покореженной жизнью, как и сам хозяин.
- Снова этот старик,- Шинске злобно щурится, явно отрабатывает на будущее грозный взгляд, и, хватая свой трофей, чуть ли не кубарем слетает с лестницы, опасно приземляясь вблизи друзей. А вот Гинтоки слетает с плеч Кацуры именно кубарем, ругаясь и пыхтя, наспех собирает с земли сбитые снаряды.
- Скорее Гинтоки,- Кацура уже завидел выбежавшего со двора старичка, тянет друга за руку, помогая ему тащить враз потяжелевшую корзину. Гинтоки запинается, и Кацура его почти что утягивает силой, пока тот наконец-то не находит опору под ногами.
- Ну, где вы там?- раздается как обычно раздраженный голос Шинске. Он ожидпл их за поворотом, нетерпеливо оглядываясь по сторонам.
- Чего ж ты не убежал то?- смеется Гинтоки.
Тот в ответ фыркает, отворачивается и убегает, под дружный смех друзей.
Осень улыбается кошачьей мордой и провожает их перешептыванием листвы.
Рин|Мефисто|Амаймон. Кто как ухаживает за своим хвостом.Хвост, это зеркало души демона. Так считают те, кто еще верит, что у демонов может быть душа. Но, суть они уловили верно, хвост, это отражение мыслей демона. Их глаза, их уста, их жесты, могут врать и бесстыдно вводить вас в заблуждения, а вот он, никогда. Хвост, самое уязвимое место демона, потому они так щепетильно относятся к нему.
У Рина хвост такой же бестолковый, как хозяин. Он любопытный и неуловимый, этого чертенка, так просто не словить. Он прямолинейно выражает все чувства хозяина, нагло выдавая их окружающим, и совершенно этого не стеснять. Поймать хвост тяжело, даже его хозяину, потому обычно, в бою Рин-Хвост победителем выходит именно последний, так и оставаясь не причесанным или не вымытым, как следует. На его кисточки, всегда куча вихров, торчащих в разные стороны, что несомненно, по мнении хвоста, придает ему крутости. Как и Рину.
У Амаймона игривый хвост. По-другому, его , ведь и назвать то нельзя. Всегда куда-то пытается залезть, то в пасть к низшиму демону, то под клинок рыцаря. Если бы не его хозяин, который прекрасно знает, что за хвостом нужно следить, то подавно бы откусили. Хвост всегда выдает игривую и стремительную натуру Амаймона, даже когда он пытается изобразить послушного брата, дабы выпросить у Мефисто час игры в его любимом городе, хвост летает из стороны в сторону, выдавая все тайные замыслы Короля земли. И Мефисто ему отказывает. Амаймон почти не следит за своим хвостом, у них принята общая демократия. Ты не лезешь, я тебя не трогаю. Разве, что, когда брат, совсем уж разругается, о том что ”Приличным демонам не пристало ходить с такими страшными хвостами”, младший возьмет таки щетку и начнет его вычищать. Тщательно, вдумчиво, и стараясь не замечать, тонну сладостей, которые так же приходится вычищать из шерсти на кончике.
У Мефисто хвост легенда. О нем все знают, но видел его, наверное только сам Фель. Кто-то поговаривает, что он прячет свой хвост в широких штанах, кто-то, что его и вовсе не существует. Впрочем, сам Мефисто в существование своего хвоста искренне верил, потому как он ему приносил уж очень много проблем. Первая проблема, щетка, которой он каждое утро расчесывает Хвост, пока он не становился максимально мягким. Вторая проблема, ампуни, которые выливаются на шерсть, и конечно же кондиционеры. Ну а третьей, это сделать так, чтобы все поверили в миф, о Хвосте Ректора. Потому как Хвост, обязан был поддерживать идеально-неуловимую репутацию Мефисто. Такую же, как и он сам.
Джизоу/Мамуши( Ao no Exorcist) на тему огоньЭтот огонь, не опаляет волосы, от него не исходит тепло или жар. Он синий, и, как и положено синему пламени, холодный, но опасный. Этот огонь кажется не страшным, если не смотреть на искалеченные тела священников, и не слышать их истошные крики и мольбы о помощи. Мамуши не знает, что ей делать, она сидит, забившись под скамью, и до боли зажимает руками уши, только чтобы не слышать. Кажется еще немного, и молитвы раскаленным железом вопьются в её сознания, оставляя за собой неизгладимые начертания. Она видит, как замертво падает старший сын семьи Шима, как мучительно умирает глава семейства Миву, видит, и не может закрыть глаза. Еще немного, и наступит тот момент, когда сознание само прекратит свою существование, самоистребиться, дабы не мучить себя этими картинами.
В какой-то момент, на глаза ложится что-то теплое, и картины исчезают.
“Не больно даже. А они кричат,”- почему-то, кажется, что это именно смерть, и именно такой она должна быть. Ласковой, неожиданной, и главное, совсем-совсем безболезненной.
“Как сон,”- думает девочка, уже готовая и правда провалится в Морфея, пусть он и языческое божество. Во сне ведь нет этого пламени, нет огня.
- Гадюка, ты помирать здесь что ли, собралась?! Вылазь давай.
Смерть, почему-то, говорит знакомым обезьяним голосом, громким и наглым. Смерть тянет её куда-то, наверное в пустоту, не открывая глаз. От неожиданности Мамуши наступает на собственные волосы, и чувствует боль. Это не правильно, она же умерла, а там боли не должно быть. Какая неправильная смерть.
Но в пустоте есть не только боль, туда приходят и крики, и грохот, и что самое странное, прохладный ветер. Смерть открывает глаза, и Мамуши видит привычный двор, и храм. Только вот огонь здесь не такой как раньше, он синий. Синий и злой.
- Бежим, эй, не тормози!- девочку трясут за плечо, и вновь тянут. Она оборачивается, и вместо смерти, видит семейство обезьянок. Точнее это совсем не обезьяны, это перепуганный до смерти маленький Кинзоу, и взлохмаченный, скорее как воробей после отлично драки, Джизоу. Он мертвой хваткой вцепился в её плечо, а второй рукой держит младшего брата. Мамушки никогда не видела его таким, даже когда они дрались, даже когда чужие мальчишки начинали кидаться камнями в храм, глупые дети. У Дзюро серьезный взгляд, такой бывает у взрослых, когда они, чем то опечалены но не могут показать это. В темных глазах отражается пламя, синее и красное, и Мамуши, вообще-то, понимает его. Там, в храме, он наверняка видел смерть брата, наверняка боялся, наверняка… Но все равно забрал её, от смерти.
Девочка кивает, и послушно шагает за ним, не пререкаясь и не обзывая. Мамуши доверчиво сжимает ладонь, и думает, как глупо считать его смертью. Смерть она ведь страшная. А ей, рядом с ним, совсем не страшно.
***
- Гадюка, ты помирать здесь что ли, собралась?!- Мамуши улыбается сквозь слезы и кашель, и сильнее хватаясь за Обезьянку. Синее пламя, беснуется уже не вокруг, а под стать в её сознании, но сейчас оно совершенно не опасно.
- Как тут помрешь, если ты постоянно отбираешь меня, у неё из под носа.
Deadman Wonderland. Таками Минатсуки. Увидеть сон про маму. Истерика и растоптаные цветы в комнате. "Не хочу вспоминать эту гнилую шлюху!!! Как ты смеешь мне сниться тварь! Я тебя ненавижу!"
Deadman Wonderland. Таками Минатсуки. Увидеть сон про маму. Истерика и растоптаные цветы в комнате. "Не хочу вспоминать эту гнилую шлюху!!! Как ты смеешь мне сниться тварь! Я тебя ненавижу!
Каждому в этом месте снятся кошмары, это как неотъемлемый атрибут жителя Страны Чудес, личный ночной кошмар, единственный, кто не бросит и не уйдет.
Она не знает, какие кошмары видят другие, и не задумывается, почему порой просыпается от криков, раздающихся из той, или иной камеры. Ей плевать на остальных, пусть хоть сдохнут от страха, ей так даже будет лучше. Она не признается никому, ни брату, ни себе, что чаще всего, крик который будит по ночам, принадлежит именно ей. Она даже не хочет вспоминать , от чего так бешено бьется сердце, от чего по щекам бегут горячие слезы, и хочется кричать и выть навзрыд.
Она закрывает лицо руками и бьется в агонии, повторяя одно и тоже.
“уйди, уйди, уйди. Когда же ты наконец сдохнешь!”
В её кошмарах нет смерти, нет крови, нет ужасных монстров. В её сне, мать ласково причесывает её волосы, вплетая в них полевые цветы. В её снах, мама, ласково целует перед сном, и называет её самой красивой, доброй и счастливой. В её сне, мама не отворачивается и не убегает, она крепко держит за руку, и счастливо улыбается.
“Не хочу вспоминать эту гнилую шлюху!!!”
Она её любит.
“ Как ты смеешь мне сниться тварь! “
Крепко обнимает за плечи, и клянется защищать вечно.
“Я тебя ненавижу!”
Слезы сами текут по щекам, какая глупа жидкость, ведь ей совсем, совсем не больно!
“Пожалуйста.”
Она сильная, она не такой нытик как глупый Дятел.
“Ну сколько можно.”
Ведь это пора давно забыть.
“Перестань мне улыбаться, я не твоя дочь. Она умерла, под обломками, убитая своей матерью.”
Улыбайся ей.
II-17. Молодые Джои. Знакомство Гинтоки, Кацуры и Такасуги с Сакамото, решение воевать дальше вместе.
Молодые Джои. Знакомство Гинтоки, Кацуры и Такасуги с Сакамото, решение воевать дальше вместе.
Они находят его случайно, всего в крови и синяках, за живого, его принимают не сразу. Он чуть живой, и, кажется, с трудом дышит, но те звуки, которые он издаёт, определенно напоминают смех. И до сих пор, его рука железной хваткой сжимают поломанный меч.
Самураи не бросают своих на войне, а этот, явно похож на самурая. Ну, в крайнем случае на человека, а здесь, и это не мало важный фактор. Поэтому Гинтоки хотя и ворчит, но тащит раненного в лагерь, а Кацура, вопреки всему после забинтовывает его. Такасуги смотрит на это все со стороны, не вмешиваясь, но чувствует, что этот человек появился здесь неспроста. На самом деле у Шинске самая чуткая интуиция.
Когда спасенный приходит в себя, первое, что он говорит… он ничего не говорит, а смеется, но как-то благодарно, и смотрит на своих спасителей.
“Сильно пришибло,”- думает Саката, покачивая головой.
“Смех, защитная реакция,”- серьезно размышляет Кацура.
“Еще один идиот,”- заключает Шинске, мысленно жалея себя, что ему везет на таковых.
- А меня Сакамото зовут,- наконец отсмеявшись, произносит парень, с улыбкой глядя на троицу,- а вы меня значит спасли? А-ха-ха, говорил же, что меня так просто не убить,- и он вновь смеется.
- Ты из какого отряда?- перебивает этот поток Шинске, спрашивает даже не глядя на собеседника. Вдруг идиотизм передается по воздушно-зрительному пути.
- Отряда? Да я сам по себе, нарвался вон на этих аманто, забавно то как вышло, думал их трое, а их все тринадцать. Ох, как неудобно-то вышло, а-ха-ха,- парень видно по привычке пытается взъерошить кучерявые волосы, но шикает, от боли в затылке.
- Осторожно,- Кацура холодно смотрит на раненного, и тянется к его бинтам, чтобы сменить. Старые, как раз уже пропитались кровью,- значит ты один?
Темные глаза удивленно взирают на самурая. Сакамото даже не смеется, так что в комнате впервые за последние пять минут воцаряется тишина.
- Я не один,- он пожимает плечами,- я с вами, а-ха-ха.
Такасуги раздраженно фыркает и молча уходит на улицу, Кацура пожимает плечами, и продолжает перебинтовывать его, а молчавший до этого Гинтоки, усмехается и протягивает ему рукую
- Добро пожаловать в Джои, я Саката Гинтоки.
- Кинтоки, а-ха-ха, забавно!
-Гинтоки, Гин-то-ки!
- Да ладно, Кинтоки, тебе и так идет.
-Заткнись Зура.
- Я не Зура, я Кацура!
-А-ха-ха.
Стоящий за седзе Шинске, слушает перебранку с невозмутимым лицом, и раскуривает сигарету. Он был прав, с сегодняшнего дня, на одного идиота, у него на попечении становится больше.
Гинтоки и компания, кавайное детство
Гинтоки и компания, кавайное детство
Осень всегда приходит тихо, словно рыжий кот, мягкой поступью идет по городу, подметая пушистым хвостом улицы, стряхивая с деревьев пожелтевшие листья. Она мурлычет звуком листопада, и одаривает жителей промозглым ветром, вперемешку с теплым прощающимся солнцем.
Город затихает осенью, все словно подхватывают атмосферу, которую распространяет этот рыжий гость. Детвора уже не так активна, как в летний период, взрослые все заняты на полевых работах, а старики просто сидят и радуются последним лучикам солнца.
- Эй, Зура не отставай,- сегодня возможно последний теплый денек, дни становятся все короче, а ветер тревожнее. Возможно, за этот год больше не будет такого удачного момента, чтобы выбраться на прогулку. Гинтоки бежит впереди всех, порой останавливаясь и раздраженно подгоняя Кацуру, пыхтящего под тяжестью корзины. Замыкает процессию Шинске, с привычным выражением лица, по которому читается “я вас не знаю, я здесь случайно”.
- Меня зовут…
-Кацура, знаем-знаем,- ехидно вставляет Шинске, насмешливо обгоняя пыхтящего друга. Тот в ответ хмуро сдвигает брови и пытается возразить, но не дождавшийся Гинтоки, которому не терпится попасть на место, хватает мальчика за рукав и тянет вперед.
Спелый апельсин, словно послание осени. Он такой же оранжевый и так же пахнет солнцем. Это последние апельсины в этом году, и нужно успеть их собрать, пока они не попадали сами, и не потеряли своего вкуса.
- Так, Зура, вставай тут, а я залезу на тебя!- командует светловолосый мальчик.
- Почему это ты на меня?- второй не сдается, покрепче сжимая корзинку, и с вызовом смотрит на друга.
- Ну, ты же сильнее чем я, а, Зура?- Гинтоки щурится и хитро улыбается. Кацура вздыхает и сдается, помогая ему залезть себе на плечи. Ну, раз он сильнее, то обязан помочь другу…
Шинске продолжает игнорировать друзей, он твердо решил, что для Шоэ-сенсея наберет апельсины сам. И самые лучшие, не то, что эти двое. Поэтому он, как самый умный и сообразительный, а так же внимательный, что тоже не менее важно, попросту забирается на близстоящий забор с которого собирать плоды намного удобнее. Но только он протягивает руку, чтобы сорвать понравившийся ему плод, как тот оказывается метко сбит Сакатой. Кучерявый, ловко орудуя мечом, сбивает понравившиеся ему плоды, или срывает руками те, до которых сам может дотянутся.
- Это был мой,- кричит Шинске, с трудом удерживаясь на покатой крыше забора. Гинтоки победно показывает тому язык, метко сбивая еще один апельсин. Лицо у него сосредоточенное, как в те моменты, когда он на уроках пытается делать вид, что он совсем-совсем не спит.
- Кто успел тот и съел!
- Гинтоки, тише,- тяжело произносит Кацура. Его шею совершенно не радует радостно подпрыгивающий Саката, а как это не радует его спину.. Но он продолжает читать как мантру “я сильнее, я сильнее” и крепче держит Гинтоки за худые щиколотки, чтобы тот не навернулся. А чтобы другие не заподозрили, даже мысли у них не мелькнуло, что Кацуре тяжело, он пытается улыбаться, любуясь, как переливаются на солнце еще не сбитые апельсины…
- Гинтоооки,- рычит Такасуги, он зол и метится в светловолосого апельсином, большим таким, самым спелым, чтобы он еще и лопнул когда попадет, но рука замирает, когда мальчик слышит скрип открывающегося седзе.
- Опять воришки!- из дома выбегает слишком уж бодрый, для человека прошлого века изготовления, мужичок, яростно махающий деревянной палкой, покореженной жизнью, как и сам хозяин.
- Снова этот старик,- Шинске злобно щурится, явно отрабатывает на будущее грозный взгляд, и, хватая свой трофей, чуть ли не кубарем слетает с лестницы, опасно приземляясь вблизи друзей. А вот Гинтоки слетает с плеч Кацуры именно кубарем, ругаясь и пыхтя, наспех собирает с земли сбитые снаряды.
- Скорее Гинтоки,- Кацура уже завидел выбежавшего со двора старичка, тянет друга за руку, помогая ему тащить враз потяжелевшую корзину. Гинтоки запинается, и Кацура его почти что утягивает силой, пока тот наконец-то не находит опору под ногами.
- Ну, где вы там?- раздается как обычно раздраженный голос Шинске. Он ожидпл их за поворотом, нетерпеливо оглядываясь по сторонам.
- Чего ж ты не убежал то?- смеется Гинтоки.
Тот в ответ фыркает, отворачивается и убегает, под дружный смех друзей.
Осень улыбается кошачьей мордой и провожает их перешептыванием листвы.
@темы: Ao no Exorcist, Gintama, фанфикшен, Deadman Wonderland
-
-
08.11.2011 в 00:32оно такое милое